Поцелуй смерти [Litres] - Лорел Гамильтон

– А мне нет.

В разговор вступил Жан-Клод. Не встал между нами, но привлек наше внимание:

– Ашер, я тебя люблю. Анита тебя любит. Мефистофель тебя любит. Натэниел тебя любит. Нарцисс тебя любит.

Ашер издал хриплый горловой звук.

– Да, ты не платишь ему взаимностью. Вожак наших местных гиенолаков любит тебя именно так одержимо, как тебе, видимо, хочется, но ты его не хочешь. Или хочешь не с той же силой.

– Нарциссу нравится внимание, которое он от меня получает, Жан-Клод.

– В этом я не сомневаюсь, но тебе его любви мало. И я тебя люблю не так, как ты хочешь, и Мефистофель, и Анита, и Натэниел – тебе никак не угодить, Ашер. В конечном счете тот факт, что ты сам себя не любишь, обращает в прах все наши усилия.

– Очень философично, – сказал Ашер, не забыв подчеркнуто фыркнуть.

– Я нашел город, где нужен мастер и где главной группой животных являются гиенолаки. Думаю, тебе следует посетить этот город и посмотреть, подходит ли он тебе, – сказал Жан-Клод.

Ашер уставился на него:

– Что это значит, Жан-Клод?

– Мне казалось, я выразился достаточно ясно.

– Ты меня изгоняешь из Сент-Луиса?

– Нет, я тебе говорю поехать и посмотреть, не больше ли подходит новый город тебе и твоим силам, нежели этот.

– Ты меня выбрасываешь, потому что я ударил мальчишку?

– Я тебе позволил пустить кровь Аните – женщине, которую я люблю, своему слуге-человеку. Это мой кулак, а не Сина, должен был оторвать тебя от нее.

Жан-Клод называл меня настоящим именем, лишь когда был в ярости. Я только радовалась, что сейчас он злится не на меня.

Ашер посмотрел на меня, будто ушам своим не верил.

– Мне случалось делать ей гораздо хуже, когда я был верхним в спальне с нею и с Натэниелом.

– То было по ее разрешению, это – нет.

– Что, если мне не понравится этот новый город?

– Тогда обратись к нам. Если мы уже перестанем на тебя злиться, я, наверное, позволю тебе вернуться домой.

– Ты хочешь отправить меня в изгнание?

– Я хочу отослать тебя прочь, чтобы ты подумал и решил, что для тебя ценнее. Твоя ревность всегда в конце концов разрушала твое счастье. Я забыл про это твое свойство. – Он покачал головой. – Нет, заставил себя забыть, но ты мне напомнил об этой своей стороне, об этой своей жуткой неуверенности, убивавшей почти каждую любовь, что у тебя бывала.

– Скажи мне честно, Жан-Клод: до того, как Джулиана погибла, вы с ней собирались меня покинуть?

– Клянусь тебе, как клялся уже сто раз: нет. Мы говорили о твоей ревности, о твоей требовательности к нам обоим, но мы тебя любили. Она тебя любила.

– Тебя она любила больше.

– Вот это оно и есть. Вот это твоя слабость.

– В чем слабость? В том, что я хочу, чтобы меня хоть кто-нибудь любил больше, чем тебя, хоть когда-нибудь?

– Белль Морт не любила меня больше тебя, Ашер.

– Врешь.

– Собирай вещи в дорогу.

– На сколько мне уехать? – спросил Ашер, и голос у него был злым, но что-то еще стояло за злостью. Мне кажется, страх.

– Не меньше месяца.

– Не отсылай меня, – попросил Ашер.

Жан-Клод показал на Сина, который начинал слабо постанывать, приходя в себя. Натэниел все еще сидел рядом, склонившись над ним. Никки проверял пульс у Ареса, будто на миг подумал, что слишком сильно его ударил.

– Все живы, но в этом нет твоей заслуги, Ашер. Ты мой témoin, второй после меня в иерархии, и все же ты вот такое сотворил. Не из ребячества, не по небрежности: из злобности. Та самая злобность, которая гнала нас из города в город несколько веков назад, потому что ты начинал ревновать к тем самым мужчинам и женщинам, обвораживать которых посылал нас с Джулианой. Ты хотел от них денег или крови, но не хотел, чтобы мы получали от работы слишком много удовольствия.

– Я свою долю той же работы делал сам.

– Делал, но сколько бы мужчин или женщин ты ни соблазнил, ты всегда приглядывал за теми, что были твоими возлюбленными, твоими любовниками и любовницами.

– Жан-Клод! – Ашер потянулся к нему.

– Иди, собери вещи, и завтра в ночь ты уезжаешь в тот город.

– Прошу тебя…

– Ты думал, я вечно буду это от тебя терпеть?! – заорал на него Жан-Клод. – Ты думал, я всегда буду тебе позволять нам вредить?

Ашер медленно уронил руку.

– Кто же будет для тебя управлять цирком? Кто будет шпрехшталмейстером?

– Пока тебя не будет, буду я.

– А кто будет управлять «Запретным плодом»? Кто займет твое место на сцене?

– Джейсон – мой помощник, он отлично управляет клубом.

– Но на сцене он – не ты.

– Не я, но он отлично справляется на сцене с ролью самого себя, и это вполне достаточно.

– «Запретный плод» прогорит, если ты не будешь выступать.

– Может быть, – сказал Жан-Клод.

– Нет, – перебила я и встала.

Клодия протянула руку, но я на нее глянула сердито, и она отступила.

– Что «нет», ma petite?

– На этой неделе на сцене будут Натэниел и Никки.

Никки – такой был мой сценический псевдоним, выбранный Натэниелом, еще когда Никки с нами не было. Те несколько раз, когда Натэниел и Жан-Клод уговорили меня выступить… ну, скажем так: клуб в убытке не остался. Я унаследовала от Жан-Клода ardeur, а с помощью Натэниела мы могли его использовать и втравить публику в такое зрелище, что после этого сайт «Запретного плода» чуть не лопался от реплик, в которых Никки звали вернуться на сцену.

– Ты терпеть не можешь выступать в клубе.

Я пожала плечами:

– Не то чтобы терпеть не могу, просто не нравится, но на переходный период вполне могу выступать.

– Намекаешь, что я не выполняю долг перед мастером и страной, а ты выполняешь?

– Да ни на что я не намекаю. Констатирую, что ты красив, восхитителен и… блин… большой ребенок.

Я утерла свежую кровь тыльной стороной ладони.

– Я не хотел тебя ранить.

– Ты уже это сказал. Если бы так действительно и было, ты бы не стал это твердить без конца.

– И я должен сказать, – вмешался Никки, – что ты сильно ранил Аниту, и никто из ее любовников теперь не получит от нее орального секса, пока она не выздоровеет. Она не твоя. Если ты думаешь, что можешь ее увечить так, что мы все будем лишены секса с ней, и при этом тебе это сойдет с рук, то ты ошибаешься.

– Ты всего лишь охранник, боевик и невеста Аниты. Я не обязан выслушивать от тебя выговоры.

– Но от меня обязан, – возразил Жан-Клод. – Никки прав. Ты испортил удовольствие для всех ее любовников, а это тебе не по рангу. Ее мастер я, а не ты.

– Ты не мастер Аниты. Мастер управляет, а она тебе неподконтрольна.

– Мне не надо быть ее хозяином, чтобы любить ее, Ашер. Ты всегда относился к любовникам как к собачкам, которых можно баловать или бить, но главное – владеть ими.